Валентина Черепкова не желает своему мужу победы на выборах
Валентину Черепкову – супругу экс-мэра – трудно назвать светской львицей: образ жизни у нее скорее обывательский, как у всех. И время для беседы с корреспондентом Валентина Петровна выкроила лишь после настойчивых просьб – между присмотром маленького внука и очередной поездкой на дачу.
Корр.: — Валентина Петровна, расскажите нам – что значит быть женой такого человека как Черепков? Тяжел ли этот крест?
В.П.: — Ну, что такое «тяжел»? И что значит «такого человека»? Виктор Иванович – самый обычный человек, просто очень занятый сейчас. Ему приходится бороться за свое честное имя, за свое дело, за лучшее для всех – против того, что происходит сейчас со всеми нами. Поэтому он долго был в Москве, он и сейчас там – вот, должен был приехать, но не смог пока… А мне по дому сейчас приходится все делать самой, он мне ничем помочь не может.
Корр.: — Общеизвестно, что Виктор Черепков личность неординарная: его жесткая политическая позиция, непримиримая борьба на протяжении последних лет, суд с президентом… О нем ходят легенды среди его сторонников и мифы среди противников…
В.П.: — Мы с Виктором Ивановичем живем уже двадцать седьмой год вместе, большую часть из них – здесь, в этой квартире. Не в Англии, не на Багамах – хотя, бывает, еду в электричке, а кто-нибудь показывает в окно: «Вон, видите – дом Черепкова стоит…» И начинается – спор, перепалка. Иногда не выдерживаю, спрашиваю – а вы, мол, откуда это все знаете? И слышу в ответ, что лично знакомы, друзья семьи… Говорю: что-то я вас не припомню? А меня спрашивают: а кто вы такая? А я ведь пенсионное с собой вожу, и паспорт – контролеры иногда требуют – показываю. После этого собеседница хватает сумки, краснеет, бледнеет и выскакивает… Вот и все мифы. В электричках, бывает, такого наслушаешься! До драки ведь доходит – правда, я сама ни с кем не дралась (смеется)…
Корр.: — А как вообще вы реагируете на газетные публикации о вашем муже? Вы ими интересуетесь, читаете, просматриваете?
В.П.: — А! (махнула рукой) Привыкла уже… Хотя, конечно, больно иногда и досадно – зачем такое пишут? Сын когда женился, что только не написали: «Черепков женится!» – и портрет Виктора Ивановича… Про невесту – мол, дочь Буленка или не дочь… у загса караулили – а зачем? У Черепкова, что – сын не такой же человек, как все?
Корр.: — А внуку вашему сколько уже? Как зовут, как здоровье?
В.П.: — Здоровье в порядке, а зовут Петей. Четыре месяца ему, пятый… Сын работает в автосервисе, жена его, Алена – экономист, но сейчас, понятно, с ребенком сидит. Живут они по соседству, вот, рядом дом. Вообще – не понимаю, почему интерес такой? Мы же живем как все, как тысячи людей живут.
Корр.: — Валентина Петровна, а с кем вы дружите? У Черепкова имидж человека бескомпромиссного, конфликтного, который из-за своих принципов может со всеми перессориться. Его соратники вас как-нибудь поддерживают в его отсутствие?
В.П.: — Знаете, с соратниками сложно… Тут отдельный разговор нужен – мне не хочется никого обидеть, даже случайно… Все сторонники Виктора Ивановича вдруг разом оказались изгоями, у них у самих проблемы – с трудоустройством, с общением даже… Я-то привыкла, запросы небольшие – живу. Но ведь далеко не у всех такие жены, и их можно понять. Да и знаете – мы всегда умели обходиться своими силами, даже когда Виктор Иванович мэром был, нам пытались привозить всякое, прямо на дом – ну, наборы продуктов, рыбу, мясо, фрукты… Но мы не брали ничего – за все бесплатное кто-то ведь должен заплатить. А нам бесплатного не надо. Друзья, конечно же у нас есть – как же без друзей? И это другие отношения, они не имеют ничего общего ни с политикой, ни с убеждениями, ни с должностями Виктора Ивановича. Есть и поддержка, даже от незнакомых совсем людей, и от знакомых – некоторые из них работают «по ту сторону баррикад», но мы все равно дружим…
Корр.: — Валентина Петровна, скажите: говорят, Виктор Иванович дома почти не появляется даже сейчас – с чем это связано? Знаете, в журналистских кругах ходит такая байка, что в начале 1994-го года он в мэрии жил больше месяца, вы якобы носили ему туда еду, и даже, опасаясь за его здоровье, разрабатывали план с его помощниками, чтобы усыпить его снотворным и отвезти домой на денек-другой, на отдых. Было такое?
В.П.: — Как вам сказать? Планов усыпить его не было – я бы себе такого не позволила, – а остальное было: Новый год мы тогда встретили, а прямо утром первого января он засобирался на работу… Ну, все мне объяснил, он вообще умеет объяснять просто и понятно, так, что и возразить нечего. И тогда он, действительно, жил в мэрии – потому, что его не единожды предупреждали о возможном покушении. И чтобы обезопасить нас с сыном и соседей от возможного взрыва, он жил в мэрии и сделал так, чтобы все об этом знали. Тогда все в таком напряжении находились, что когда во дворе напротив взорвались газовые баллоны, все побежали к нам, думали – наша квартира взорвалась. У нас только стекла выбило, да и в других квартирах тоже, Володю слегка стеклом задело… И сейчас тоже звонят, предупреждают – но все больше об арестах, а не о покушениях – и то хорошо…
Корр.: — Валентина Петровна, а вот эта квартира, она чья: ваша или Виктора Ивановича?
В.П.: — Раньше, когда он еще не женатый был, жил в другом доме, кстати, по соседству с Копыловым. Юрий Михайлович сам нам рассказывал, что помнит нашу голубую коляску, спускавшуюся на тросах с четвертого этажа. Это Виктор Иванович сделал, когда Володя родился – чтобы мне коляску не поднимать по лестнице, я брала ребенка, относила вниз, а коляску спускали на веревке. Я потом подходила, ребенка брала, а коляску цепляла на крюк и она поднималась наверх… В той комнате у нас живые цветы росли прямо на полу – там такой ящик был под полом, Витя устроил, кровать поднималась вертикально к стене, между шкафчиками – и незаметно было. А потом, в 1977 году, мы ее разменяли, с доплатой, на эту. Так и живем, обустроились. Здесь вот тоже, стол откидной в панели встроен, вот эта рамочка от картинки ему служит ножками…
Но сейчас, конечно, на фоне современных евроремонтов наша квартира не так смотрится… А Копылов, когда был управляющим городом, пытался нас пересилить в квартиру на Пушкинской, в элитном доме. Говорят, ее Павлов строил для губернатора, но потом они, дескать, рассорились и квартира эта осталась пустой. Ну, и на юбилее Виктора Ивановича, когда ему 55 лет исполнялось в 1997-м, Копылов хотел ему вручить ключи от нее – тогда чуть скандал не случился. Накануне подошли ко мне сотрудники мэрии, повезли меня туда, показали: там квартира занимает целый этаж, две квартиры соединены, можно входить с разных сторон, а можно пользоваться как одной.
Отделка внутри, конечно, соответствующая, большой зал, метров пятьдесят, а вся квартира и не знаю сколько… Я испугалась, и спрашиваю: сколько это будет стоить? Мы можем сдать городу свою квартиру, но все равно ведь не хватит? Стали советоваться, а сын говорит: мам, наших зарплат и пенсий не хватит даже на квартплату, где уж нам разницу в цене покрывать? А они говорят, мол, вы не беспокойтесь, мы придумали, как это городу компенсировать, все будет законно… Потом, когда Виктор Иванович улетел в Америку, на симпозиум по муниципальному управлению, еще раз пытались меня уговорить туда вселиться – в его отсутствие, быстренько так. Но мы отказались. И хорошо сделали – представляете, что бы сейчас сказал тот же Копылов, и что бы в газетах написали? Живем в своей – титан дровяной, правда, убрали и электрический поставили…
Корр.: — А как Виктор Иванович переносил конфликты с соратниками? С тем же Копыловым, с другими? Ругался, гневался?
В.П.: — Он всегда людям верил, понимаете? И когда узнавал, что кто-то его предал, обманул, он не хотел верить, расстраивался очень. Вот, однажды получилось все из-за топлива: знакомый нам позвонил и говорит, что мол, какие-то люди приехали в Хабаровск, топливо покупать, говорят – от Черепкова. Так нельзя ли спросить у Виктора Ивановича – посылал он таких-то за топливом, можно ли им верить? Я сказала Вите, он перезвонил этому человеку, узнал – у кого покупают топливо и за сколько. А потом пришел Житков, и докладывает: приехали посланцы, купили столько-то за такую-то сумму… А сумма уже другая, не та, что в Хабаровске назвали! Вот и конфликт, Копылов потом так негодовал, так ярился…
Много такого было, о чем он и знать не знал – деньги из бюджета тормозили, бумагам ходу не давали: людей много, но не все и не всегда поступают по совести. Обидно, конечно: ведь не себе же старался – городу, людям!
Корр.: — А муж когда-нибудь жаловался вам на жизнь, на трудности, на непонимание? Бывает у Черепкова потребность «поплакать в жилетку»?
В.П.: — Да нет, пожалуй. Поговорить, обсудить, поделиться – это да. Или вот я телепередачи для него на видео записывала – он же не успевал все посмотреть, а хотел быть в курсе всего, что говорят о нем, что сообщают людям. Поэтому я все запишу, а он вечером приезжает, садится кушать и смотрит. И иногда говорил: «Выключи, не хочу ничего видеть и слышать, устал я от этого…» Его задевала та ложь, иногда просто смонтированная, или просто искаженная, когда все с ног на голову ставили. И меня всегда жалел, понимал, что я нервничаю, а он не может мне толком помочь: я на даче, а он заезжал только когда улетал в Москву. Оставит мне телефон свой, скажет: «Если что – звони». И когда возвращался, всегда на дачу ко мне заезжал, отдыхал недолго… Он на самом деле больше другим помогал и сочувствовал, чем жаловался или пользовался помощью.
Корр.: — Валентина Петровна, а откуда разговоры об экстрасенсорике Черепкова? Он действительно увлекался оккультными науками, парапсихологией или чем-то еще? Чем именно?
В.П.: — Виктор Иванович хороший гипнотизер. Причем гипноз он стал практиковать давно, еще молодым офицером на флоте. Он может прямо во время разговора усыпить собеседника, иногда делал это шутки ради, с друзьями. И матросов лечил иногда – у кого возникали проблемы, ну, деликатного свойства. Его аппарат для лечения энуреза был запатентован и выпускался, можно было в аптеках купить. Случалось и от других болезней лечил: Игоря Лебединца, например, у которого спина болела так, что он даже ходил с трудом, Виктор Иванович лечил прямо здесь: в этой комнате, на полу массаж ему делал, позвонки вправлял… У соседки нашей, ее муж тоже морской офицер, Витя сына лечил от астмы – ребенок задыхался совсем, он приступы удушья ему снимал.
Знаете, пока он не стал мэром, о его способностях в газетах честно писали, по-доброму, а когда его избрали – газеты над ним издеваться начали.
Корр.: — А как складываются ваши отношения с соседями?
В.П.: Это вы у них спросили бы лучше, что же меня-то спрашивать… По-моему, нормально складываются, мы тут много лет живем, нас тут все знают. И когда милиционеры приходят – а сейчас милиция здесь часто бывает, все повестки Виктору Ивановичу несут – то соседи их порой так встречают, что не дай Бог. Хоть они и не виноваты, по сути, ни в чем – им сказали, они и выполняют. У нас ведь как сейчас: скажут – делай, не сделаешь – можешь все потерять. И работу, и жилье, и свободу даже… Другие и понимают все, и не рады, а приходится выполнять. Разве правильно это? Те же студенты, мальчишки и девчонки, которых заставляют на заборах, на стенах гадости про всех рисовать краской? Которых к мэрии привозили, или в аэропорт – разве они виноваты? Почему можно их заставлять, почему это никто не прекратит – вот о чем бы вам написать в газете…
А соседи как раз нас всегда поддерживают, им бесполезно газеты в почтовые ящики пихать, они этому не верят. Они все видят и понимают, на их глазах здесь наш сын вырос, его невеста, Алена, тоже. Они помнят, как я Володе в тюрьму передачи носила… Да и не только соседи – многие люди не верят. К счастью…
Корр.: — И напоследок, коль уж у нас всякая тема сворачивает в политику – Валентина Петровна, вы хотите, чтобы ваш муж стал губернатором или депутатом?
В.П.: — Пожалуй, нет. Все равно ведь его в покое не оставят, и выборов честных не будет, как не было их и раньше. И если даже свершится чудо и он выиграет выборы, то все равно будут ему мешать и донимать его всячески: слишком многим он тут не нужен, мешает «дела делать». Многие ведь хотят не просто хлеб кушать, а с маслом, с икрой… На одну зарплату – не получается, значит, надо где-то брать. И берут, заставляют людей давать…
Вот я на базу, тут рядом, хожу за покупками, меня там некоторые узнают, жалуются: мол, приходят «проверяющие», каждому сумку надо наполнить – а где продавцу это взять? Будет покупателей потом обманывать. И повсюду так: почему сотрудник банка готов оставить должность, большую зарплату, и перейти в мэрию – на маленький оклад и длинный рабочий день? Вряд ли это из-за энтузиазма – просто потом бюджетные деньги пойдут через этот банк, где он раньше работал, и на несколько дней в нем задержатся, а в школах и в больницах без этих денег перебьются, им не привыкать – получат позже и все равно будут рады.
Черепков может стольких людей без такого «заработка» оставить – зачем это им? Они сопротивляться будут. Поэтому я ему победы не желаю, просто знаю, что отговаривать бесполезно – не отступится. Да и я так воспитана, нас уже не переделаешь…
Беседовал Виктор БУЛАВИНЦЕВ